Племзавод "Боргойский" подошел к нулю

В стране наступил экономический кризис, следствие которого – безработица, спад производства. Можно сказать, что это мы уже проходили, когда в 90-е годы бюджетники не получали зарплату по 6 месяцев, а полки в магазинах были пустыми. В те тяжелые перестроечные годы трудно было всем. Но только не боргойцам. Они никак не чувствовали на себе тот кризис. И все потому, что у руля в  ООО «ПЗ «Боргойский» стоял патриот своей родины – Петр Иванович Зайцев.  Сегодня хозяйство поставлено на колени, терпеливый народ запуган, трудятся молча, как рабы. Под видом «финансового кризиса» в «Боргойском» постепенно велось разорение. Это видел простой народ, далекий от кормушки, но говорить об этом вслух боялись все.

Результатом их молчаливого согласия  стала страшная картина. Создавшуюся ситуацию сейчас пытается выправить новое руководство, пришедшее на смену бывшему директору И.Ф. Лобазерову. Районное руководство, зная не понаслышке о  происходящем, приняв экстренные меры в виде слияния ООО «ПЗ «Боргойский» с СПК «Надежда», вероятнее всего, рапортовало Главе республики В.В. Наговицыну, побывавшему на прошлой неделе с рабочей поездкой в районе,  что у нас все хорошо. Потому что в программе пребывания на джидинской земле В.В. Наговицына, состоящей, кстати, из 57 печатных листов, не было пункта: «Посещение ООО «ПЗ «Боргойский». Однако сейчас данным вопросом занимаются правоохранительные органы республики. На прошедшем в марте собрании с приглашением районного руководства И.Ф. Лобазеров подал заявление, отказавшись от должности, мотивируя состоянием здоровья. А люди, вздохнувшие облегченно с приходом нового руководства, вкратце рассказали нам о том, как нелегко жилось им в период руководства И.Ф. Лобазерова. Правда, страх пока все еще выдают их глаза. Потому ни одного имени мы умышленно не называем.

«Хорошо мы жили при Петре Ивановиче…»

Подъезжаем к маточной отаре овец. Женщина рассказывает: «Работаю чабаном всю жизнь. Уже можно бы бросить, но без работы не представляю себя. Дети помогают и внуки, потому что работников брать невыгодно: расценки по сакманщикам совсем мизерные – 15 рублей за день, т.е. за весь сакман  получается 1200 рублей. За один день сакманщик на булку хлеба не зарабатывает. Кормов нет. В прошлом году были старые овцематки, сейчас их убрали. Все разворовывается кругом, на бывшей ближайшей стоянке украли подстанцию, кошару вывезли. Стоянки разбирают и увозят, что-­то продают, совсем старые – на дрова, из нашей зарплаты удерживают  стоимость дров. Невольно вспоминается советское время, когда кормов было вдоволь: на 1 корыто сыпали 15-­литровое ведро корма, бараны сыты были, ягнята крупными были. А сейчас смотреть страшно: падеж ягнят, овцематки ослаблены, молока у них нет. Теперь мы часто стали вспоминать Петра Ивановича, который заезжал на каждую стоянку, интересовался, как мы живем, помогал во всем. И в те годы падежа ягнят не было. А нынешний директор И.Ф. Лобазеров не был здесь ни разу. Зарплату нам дали в ноябре за два года один раз. Когда я приехала получать деньги, мне причиталось 26 тысяч рублей, а получила я только 10 тысяч. Когда спросила, за что удержали с меня, мне пояснили, что я выписывала 8 центнеров корма, а еще с меня удержали оплату сакманщикам. Получается, что я сама должна оплачивать труд сакманщика. И еще нам сказали: падеж не допускайте, иначе будет удержано с вашей зарплаты. Но вот 2 головы пропало, а 7 увезли на сдачу. Матки слабые. В хорошее время мы поили ягнят куриными яйцами, сейчас кур кормить нечем. Зерно покупаем в «Оксане» в Петропавловке. При Петре Ивановиче даже мысли такой быть не могло, продуктов и кормов было в достатке. Новое руководство недавно приезжало, пересчитали баранов, 12 рулонов сена привезли, хотя теперь уже поздно.

Я давно уже пенсионерка, но пока силы есть, хочу работать. Правда, в январе мне сказали, что я уволена еще с октября прошлого года. Я думала, что меня не уволят, потому что чабанов не хватает. Буду работать, все равно у меня нет жилья, кроме этой чабанской стоянки. В свое время Петр Иванович мне дал квартиру, а Лобазеров отдал ее другим без моего ведома. Мы с мужем с детства трудились на чабанских стоянках, как и наши родители. В советское время были передовиками, чабанами­-сотниками, жили хорошо. Когда директором совхоза был М.А. Спасов, у нас было 120 голов своих овец, падежа не было, премию по 30 рублей получали, в то время это были большие деньги. Худых и больных баранов увозили на корм песцам. Стимулом к хорошей работе было социалистическое соревнование между чабанами, потому мы трудились от зари до зари, даже ночевали во время окота в кошарах. А сейчас ягнята дохнут – плакать охота. Если раньше нам привозили селен, чтобы давать маткам перед окотом, костную муку, зеленую соль от глистов, сейчас этого нет. Был у нас ветврач Пуляевский, очень ответственный человек, постоянно лекарства и витамины для овцематок привозил. Но, к сожалению, он уехал из Боргоя. Эта зимовка была очень тяжелой, целую неделю бараны без сена стояли. А жаловаться было некому. Обращалась к Лобазерову, он говорит: «Терпи, когда окот начнется, привезем сено».  

«Жили как при коммунизме, только не поняли этого…»

Далее мы отправились в с. Нюгуй, бывшее первым отделением совхоза «Боргойский».  Местное население проживает здесь всю жизнь на одном месте, посвятив себя совхозному производству. Когда-­то в Нюгуе жизнь кипела, стада коров паслись на лугах, два полных молоковоза  отвозили молоко, люди трудились  от зари до зари и жили в достатке. Были среди них известные в районе имена доярок­ трехтысячниц: Хлебникова, Дубинина, Горбова, Линейцева и другие. Сейчас там тишина, только сторож, патриот своей малой родины Георгий Николаевич Елизов, отработавший в совхозе 47 лет, продолжает следить за порядком.

– Здесь я трудился всю жизнь, с малолетства был механизатором, потом работал на гурте, был заведующим, с  2002 года работал управляющим отделением. В бытность П.И. Зайцева в Нюгуе был большой молочный гурт, 450 дойных коров, вместе с телятами –  более 900 голов. На гурте работали 38 человек: доярки, скотники, телятники, механики. Кроме того, было здесь 14 отар овец. Сейчас все растащили, но я хожу, смотрю, на покосе помогаю ребятам.  Вот только плохо, что у нас нет своих паев, покосов, все здесь государственное. В 90-­е годы, когда все бедствовали, мы жили хорошо. Пусть денег много не давали, но продукты: мука, хлеб, колбаса, сосиски, мясо, пряники –  были в достатке.  Петр Иванович ни одного барана в те годы не зарезал, ни одной кошары не сорвал. Мы его побаивались и уважали. Теперь говорим, что жили как при коммунизме, только не поняли этого. Как Зайцева не стало, сразу заметно стало, мы его потеряли, теперь все время вспоминаем и жалеем. Все люди переживают, как дальше жить будем. Когда был зерноток, проблем не было свиней держать. А сейчас мы последних  добиваем, т.к.кормить нечем, покупаем в Петропавловке, мешок пшеницы стоит 800 рублей и 450 рублей – гранулированный корм. А цена на мясо не поднимается. Чтобы прокормить одну голову, уходит 40 тысяч, а продашь всего на 15 тысяч. Мясо реализуем в Гусиноозерске, здесь справку возьмем– 400 рублей, там – тоже, нанимаем машину, платим. И там тоже обрезают. В общем, крестьянина зажимают везде.  Гурт вывезли отсюда два года назад, и то в последнее время было до 80 коров. Вчера в Нюгуй приезжало новое руководство, проехали, посмотрели, планируют провести сельский сход.

Сейчас нюгуйцам выживать очень трудно, дояркам предлагают увольняться по собственному желанию, механизаторы сидят, ждут, когда их пригласят, никто не знает, нужны ли они. Доярки, оставшиеся без работы, сидят дома, выживают кое­-как, но боятся говорить об этом, надеясь на то, что их еще позовут на работу. «С 2014 года мы находимся в административном отпуске. Содержим свое хозяйство, правда, теперь свиней не держим, кормить нечем. Раньше кормов и муки было вдоволь, а сейчас – ниоткуда ничего. За воду надо заплатить, за электроэнергию тоже. Нам помогают дети, отправляют деньги».

Пенсионеры, проживающие здесь, живут за счет пенсии, также и хозяйство немного держат. В свое время они сами работали на гурте. Староста села, депутат местного Совета Тамара Раднаевна Буянтуева, в свое время работала на гурте, сейчас она пенсионерка, потому трудностей не испытывает. Проблемой села является не только безработица, но и уже полтора года нет подвоза детей в школу. Но говорить об этом она не хочет, хотя еще месяц назад женщины села рассказали о своих бедах нашей коллеге, посетившей сельчан с целью создания общества «Женщины Джиды».

Другая пенсионерка сказала: «Да, так плохо еще не было никогда, стало как­то страшно на улицу выходить.  В Нюгуе было два коровника и телятник. Сенажная яма, скотник, трактора гудели постоянно, дети бегали. Окончательно гурт закрылся в 2015 году. 30 лет я отработала на гурте, а пенсию получаю минималку. Зарплата наша была небольшой, к концу года нас рассчитали. Раньше, при Петре Ивановиче, хоть муку и корм завозили, а сейчас нет ничего, в Петропавловку заказываем. Не живем, а выживаем».

Жизнь на зернотоке закончилась…

Далее проезжаем мимо зернотока № 1. Здесь при Петре Ивановиче было 30 тысяч ц.зерна, отсюда развозили корма по стоянкам первой фермы, на 16 точек, по 120­-140 центнеров каждый месяц. На этом зернотоке  была крупорушка, выпускали гречневую крупу, от 3­-х до 5 тонн в месяц, как­то даже 20 тонн было. Гречку отгружали в Ангарск, те в свою очередь, поставляли в Боргой удобрения. Здесь работали люди из Нюгуя. Зерноток растащили  постепенно после смерти Петра Ивановича. По словам работавшего в те годы агронома Татьяны Ивановны,  было заложено не только в складе, но и на зернотоку, 78 тысяч центнеров зерна, этого количества семян хватило бы на 4 года на посев (в год уходило 20 тысяч ц. зерна). Сейчас здесь – тишина, все оборудование растащили, техника закрыта в складах, заведующий приезжает сюда в неделю раз посмотреть, не растащили ли чего еще.

Проезжая по необъятным боргойским просторам, невольно вспоминается, как любил эти степи Петр Иванович, вдыхая полной грудью аромат свежих трав, радуясь, как ребенок, каждому колоску пшеницы, каждому цветку, всему, что окружало его. Он любил свой Боргой. Но был строг и беспощаден к тем, кто не хотел трудиться для своего же блага. Тогда люди этого не понимали. Сейчас  почти каждый говорит: «Вот если бы можно было вернуть Петра Ивановича!». Одна из работающих в данное время женщин сначала сказала, что ее все устраивает, но потом постепенно успокоилась и разговорилась.  «Работаю с 1981 года в совхозе. Сейчас зарплату не дают 3 месяца, но новое руководство заверило, что  все будет. До недавнего времени казахской белоголовой было 90 бычков, сейчас их нет, в Иркутск увезли, говорят. Зиму пережили кое­как,  ни соломы, ни сена. Даже свиней кормить нечем, покупаем корм. При Петре Ивановиче такого не было, он часто приезжал к нам,  интересовался, как живем, в чем нуждаемся. Все теперь Петра Ивановича вспоминают, уж при нем­то мы жили хорошо.  Зарплату нам закрывают одну на всех. Потому стараемся чужого не брать, работаем семьей.  К примеру, зарплата 6 тыс. рублей, это на троих по 2 тысячи. Лобазеров приезжал сюда, когда скот отгружали. Может, новое начальство лучше будет. Арбу сена привезли сейчас, но теперь­то уже и не надо».

Многодетная семья, проживающая на чабанской стоянке, рассказала, что при  Петре Ивановиче здесь было более 600 голов овец, сейчас – половина. «Когда директора не стало, стало намного хуже, «ни для людей, ни для баран» никаких условий, никакой помощи. Зимовка прошла очень тяжело, кое­-как протянули. Хорошо мы жили лишь при Петре Ивановиче…». Работающим здесь оформлен только глава семьи, его зарплата – 3 тысячи, жена получает детские пособия по уходу за ребенком, на которые семья закупает дрова и т.д.  Фактически трудится вся семья, дети помогают. На период окотной кампании приглашают помощников, оплата которым производится из зарплаты чабана. А если все бросить и уехать куда­то? – спрашиваем. – «Бежать некуда и незачем. Мы уйдем, другие тоже, а кто будет работать на нашей родной земле, кто будет продолжать дело Петра Ивановича? Жалко, что будет загублено все, что он наживал».

«Петр Иванович такого не допустил бы никогда…»

 Почти все, кто работает сегодня на чабанских стоянках  – потомственные чабаны, их родители, бабушки и дедушки трудились в хозяйстве. С детства познали нелегкий чабанский труд эти люди. В местности Цаган­-Кутул расположено несколько чабанских стоянок. Глядя на животноводов, их натруженные руки, сморщенные и почерневшие лица, более чем скромный быт, видя испуг в глазах, так и хочется назвать их рабами.  Потому что они привыкли пахать в  любых условиях, не возражать начальству, молча, безропотно  трудиться. И здесь также зимовка была тяжелой: «Привезли солому пшеничную, прежде чем тюк распечатать, надо ломом или топором долбить, да и то плесень была, черная солома. Как не вспомнить тут Петра Ивановича, он такого не допустил бы никогда,  всегда приезжал, интересовался делами, а Лобазеров был один раз, когда они «Ниву» пригнали».

По стопам родителей идут и дети, работая сакманщиками и пастухами. Жильем для всех служит чабанская стоянка. Их дома в Тасархое исчезли с лица земли в эти годы, но они не знают, кто и когда их вывез. Чабаны между собой – родственники, и ни у кого из них нет жилья.

На следующей чабанской стоянке хозяйка пригласила нас к столу. За чашкой чая завязался разговор. «Мы привыкли к безденежью. И когда вот на днях нам привезли продукты, мыло, два мешка муки, сахар, растительное масло, сигареты два блока,  нам было дико, мы удивлялись: «Как в «Абсолюте». Еще арбу сена привезли. Работаем с 2000 года, маточную отару передали, переярок приняли. Зарплату за весь период получили по 3 тысячи перед Новым годом. Благо, дети выросли. Квартиры у нас нет, будем жить здесь до конца. Зимовка тяжелой была, без кормов, даже курочки наши передохли. Подсвинка выпустили на волю, т.к. кормить нечем.

Когда выпал большой снег, у нас тут все замело, кошары не видно было, дорогу замело, света не было, продукты закончились, мы пешком пошли до соседней стоянки. На следующий день приехал трактор,  проторил дорогу и открыл кошару. Овцы тогда сутки сидели закрытыми под снегом. Падеж за зиму был, конечно, большой. Приезжаю к Лобазерову, говорю, что кормить нечем, а он ответил мне: «Бычка своего продай, да купи арбу сена».

Еще одна женщина­-чабанка, увидев диктофон, засмущалась. Но справившись с волнением, сказала, что выживать нелегко, без кормов,  без поддержки. «Лобазеров приезжал только в декабре 2014­-го и все. Зарплата наша – 14 рублей за голову. В прошлом году мы сдавали свою скотину, выжили.. Жилья у нас нет, мы прописаны в Тасархое, платим налоги непонятно за что, дома нет. В 2000 году переехали сюда, в Тасархое все разрушено сейчас: школа, клуб, дома. Дети взрослые, двое из них работают с нами. Игорь Федорович кому­-то деньги давал, а мы почему-­то всегда в долгу остаемся, хотя работаем, как все. Петр Иванович к нам часто приезжал, каждую субботу, особенно  в окотное время.  Новое руководство было у нас уже три раза, первый раз приехали, посчитали овец, посмотрели наш быт, потом привезли продукты и сухое молоко ягнятам. Хурду,  слабых овец, вывезли. За падеж, говорят, будете платить сами. Дрова заготавливаем сами».

Вот так и живут на семи ветрах патриоты знаменитого хозяйства, отбиваясь порой от волков, змей и клещей. Но, как видно, эти кровожадные существа им не так страшны…

На следующей чабанской стоянке живут такие же потомственные чабаны, рассказывают, словно под копирку, о трудностях зимовки. «Начальство меняется, мы остаемся. Поголовье овец резко сократилось, был падеж и забои, окот подходит к концу. На протяжении нескольких лет главной проблемой было нашествие волков». Супруги также надеются на то, что новое руководство «не бросит» их, т.к. жилья у них нет, прописаны они в другом населенном пункте.

Далее – чабанская стоянка, где такие же трудности зимовки, падеж… «При Зайцеве хоть кормежка была… Зарплату получили перед Новым годом, 6 тысяч на двоих. Дрова покупаем сами, в этом году большую свинью продали, на это купили дрова. В прошлом году бычка сдали, детей в школу собрали. Картошка не уродилась в прошлом году, теперь приходится покупать ее. Сейчас воды нет, насос сгорел, водовозка привозит, но этого не хватает. Ключик здесь раньше был, пересох теперь. Хорошо сейчас стало, что появились сотовые телефоны, можно хоть позвонить куда-­то».

Все те, с кем мы встретились в этот день, готовы трудиться, как и прежде, надеясь, что закончится эта черная полоса в их жизни и наступит тот день, когда, наконец, появится радость. Этого чувства они не испытывали давно, словно во время войны. Так сказала одна чабанка. Но среди тех, кто остался безработным, есть семьи, которым и помощи ждать неоткуда. Бывшая доярка  в Нюгуе рассказала, что дала 100 рублей своей соседке на проезд, чтобы та съездила в райцентр в больницу. Говорит, что бедствуют они, голодают. Но упорно ждут, что их еще позовут на работу, т.к. до пенсии – далеко.

Так живут сейчас боргойцы. Раньше чабаны и доярки были самыми богатыми и пользовались почетом и уважением.  Сейчас из 184 работающих, возможно, половина останется безработной. За год в хозяйстве распродано 6 стоянок, скота много сдано. За короткое время закрыты: мельница, колбасный цех, молочный гурт в Нюгуе, пошивочный цех, позная, пряничный цех, пекарня, молочный цех, вывезено зерно. Но при всем этом у ПЗ «Боргойский» остались большие долги. Подробнее обо всем этом рассказал один из учредителей хозяйства, коренной сельчанин. 

«При правлении Лобазерова хозяйство подошло к нулю»

– В 2005 году мы создали акционерное общество, туда вошло 16 учредителей, в основном, все специалисты. Таким образом, наш совхоз «Боргойский» был переименован в ООО «Племзавод «Боргойский». Ну и работали нормально. На тот момент у нас было 27 тысяч голов овец, 1600 голов казахской белоголовой породы КРС. Нашей задачей было увеличение поголовья скота до 3-­х тысяч и мы начали плотно заниматься этим направлением. И каждый год  мы увеличивали поголовье КРС, в 2008 году уже насчитывалось 1800 голов скота. А овцепоголовье было решено постепенно сокращать, поскольку овца нерентабельна. Но как племзавод, мы должны были содержать до 10 тысяч голов овец. И в 2008 году сократили до 21 тысячи головы овец. Каждый год мы получали по 90 – 100 % ягнят от каждой овцематки. К тому же, на тот момент в хозяйстве содержался так называемый золотой фонд: бараны-производители, отдельно пробники-­хуцаны. Также была элитная матка, племядро, где мы содержали 300 голов, получая от них элитных ягнят и поддерживая нашу племенную овцу.

А на сегодняшний день ничего этого нет, пробники и основные бараны ходят в одном стаде, племядра как такового нет. На прошедшем собрании на наш вопрос  о поголовье Лобазеров ответил: «Коммерческая тайна». На сегодняшний день в хозяйстве осталось КРС - 320 голов, овец – около 3, 5 тысячи. О лошадях и речи нет, свиней осталось голов 50­-60. А в отчетах они пишут другие цифры. Увеличивая количество поголовья, они подают эти искаженные данные в минсельхоз,  получая ежегодно субсидии. Никаких собраний Лобазеров не проводит, не отчитывается перед учредителями. И минсельхоз, зная об этом, умалчивает.

С иркутянами история такова. В 2013 году племзавод заключил договор с фирмой «Техносервис» на поставку техники. Фактически такой фирмы на тот момент не существовало, она появилась только в 2014 году. Из документов следует, что сделка была заключена 25 февраля. В этот день умер Петр Иванович. У нас возникли сомнения, как несуществующая фирма заключила договор. После смерти П.И.Зайцева были подписаны допсоглашения. Кто их подписывал, когда полномочия ни у кого не было. 

Лобазеров вступил в должность директора 8 июля 2013 года. А в этот промежуток, с февраля по июль, никто не имел права подписывать крупные сделки.  К тому же, эти сделки должны были согласовываться с учредителями. Позже на собрании Лобазеров сказал, что он подписал допсоглашения. Таким образом,  они получили субсидии в пределах 24 млн. рублей,  искусственно создали долги и деньги «увели» с предприятия.

Сейчас этим вопросом занимаются правоохранительные органы. В период с марта по июль Лобазеров как самозванец занял директорское кресло. А в июле месяце они «оформили» документы, написав заявления о выходе по собственному желанию из состава учредителей девятерых человек, среди которых были 3 мертвых души. Эти документы доказаны почерковедческой экспертизой, назначенной Арбитражным судом РБ. Доли выведенных из состава девятерых человек  они распределили между собой. Львиную долю приобщил себе Лобазеров, у него было  4, 95%, как у всех учредителей, а стало 24. Люди обратились в Арбитражный суд по этому поводу, сегодня 4 человека уже признаны  учредителями с момента создания акционерного общества. У самого Петра Ивановича Зайцева было 25 процентов, его сын Иван и супруга Татьяна Николаевна вступили в наследство. 

Куда ушли эти деньги?

При правлении Лобазерова Игоря Федоровича  за три неполных года хозяйство подошло к нулю. Все это началось с того момента, когда Петр Иванович серьезно заболел. Тогда и воспользовался отсутствием контроля временно исполняющий обязанности директора  И.Ф. Лобазеров.  Когда Петр Иванович находился в республиканской больнице, практически перед смертью, Лобазеров продал сенажные ямы, это более 100 камазов. Об этом, конечно, узнал Петр Иванович, возмущался очень. Но почему­то не сказал об этом никому, а, может, просто не успел, сердце не выдержало предательства от человека, которому он доверял.

Петр Иванович умер неожиданно для всех. На тот момент в закромах хозяйства осталось 78 тысяч центнеров зерна, 1800 голов КРС, в том числе дойный гурт, 13 тысяч поголовья овцы. Естественно, люди были при работе. На тот момент долги были по лизингу и в местных банках. Но это были небольшие суммы. А на сегодняшний день, имея справки на руках, директор и главбух получили 60 млн. рублей субсидий. И накануне Нового года  они получили целевые деньги на засуху и ЧС 39, 999, т.е. почти 40 млн. рублей. На эти средства они должны были закупить скот и корма, но не сделали этого. Из этой суммы они перегнали 10 млн. рублей в Иркутск, выдали зарплату людям. А куда ушли остальные деньги, они не говорят. Кроме того, вывезено и продано 6 чабанских стоянок, молочный гурт, а вместе с ними – подстанции электроснабжения.

Таким образом, на сегодня нет ни денег, ни скота, ни зерна. Теперь знаменитый племзавод «Боргойский» остался на голом месте. Очень жаль, что моя малая родина сегодня в таком плачевном состоянии.  Простой народ, на ком держится хозяйство, Лобазеров запугал, потому они молчали, ведь у всех семьи.

В заключении хочется добавить к сказанному, что ООО «ПЗ «Боргойский» не оплачивал за аренду земли с 2012 года, когда был заключен договор. Эта сумма сейчас составляет 2 млн. рублей. По закону они должны были оплатить аренду земли в первую очередь. И, как ни странно, почему­-то этот вопрос заходил в тупик, когда учредители поднимали его. Также остались нерешенными вопросы по кредитам в Россельхозбанке и Байкал-Банке, которые брали директор и главбух, заложив несуществующий скот в залог. Протокол согласия учредители фактически не подписывали, хотя без учредителей по закону не могла бы состояться сделка.

А когда Лобазеров развалил совхоз, обратился к  главе района с просьбой выдать ему 50 тыс. рублей и дать добро на то,  чтобы сеять зерно в Желтуре, заняться личным подсобным хозяйством, ему отказали.

Вот такая печальная история. Наша гордость, трижды орденоносное хозяйство сегодня стоит на коленях. И так стыдно и больно говорить об этом, и трудно поверить, но, к сожалению, это – свершившийся факт.

Таисия Пашинская.