07.08.2011
Просмотров: 17119, комментариев: 7

Джида в далеком прошлом. По высочайшему повелению и воздаянию. Джидинские купцы начальники и попечители. Эх, дорога тракт мой почтовой. Священная стрела Чойнхора.

Джида в далеком прошлом

 «ПО ВЫСОЧАЙШЕМУ ПОВЕЛЕНИЮ И В ВОЗДАЯНИИ»…

В самом  начале появления казаков на Джидидинской земле  свою усердную работу начала русская миссионерская служба. По указанию свыше быстро строились небольшие деревянные церкви без определённого убранства и украшений. В них спешно начали крестить местное население. Ревностно взялась за работу миссионерская служба. Тут следовало бы сказать  

о том, что в  1650  году  даже сам Генерал-губернатор сначала  с большим  недоверием относился к ламаистской службе и не очень разбирался в вопросах буддизма. В первых губернаторских приказах даже  запрещалось передвижение лам и всех служащих дацанов по «свободным» землям в ламаистской одежде. «Ламаистская служба чрезвычайно схожа с шаманством и для православной души чужда»         , - так  докладывал царю бывший тогда генерал-губернатор  Муравьёв-Амурский. Бурятское население начало противиться насильственному крещению, и сразу же возникла внутренняя напряжённость между казаками и бурятами. В донесениях Генерал-губернатору говорилось о частых пожарах церквей и домов свящённослужителей, а так же о бесследных исчезновениях людей разных вероисповеданий. Тогда дотла сгорели церкви в Торее, Баяне, Боции, Нарыне. В Закаменской инородной управе бесследно исчезли два миссионера казачьего звания, и в этот же период потерялась взрослая дочь  в семье Будаевых.   Но постепенно казаки начали проникаться  уважением  к буддизму. Они не увидели в нём угрозу своим жизням и самому православию. К тому же бывшему тогда пандидо-хамбе ламе каким-то чудом удалось встретиться с Генерал-губернатором Иркутской губернии. Беседа оказалась чрезвычайно полезной  для русского чиновника высокого ранга. Высоко эрудированный, грамотный пандидо-хамба лама на встрече вёл себя вполне естественно. Непринуждённо рассказывал о своей вере,  о том, что буддизм  всегда против насилия и беспорядков, что ламы никогда не препятствовали,  и  не будут препятствовать добровольному крещению местного населения в православную веру, а так же приёму бурятских семей в казачье сословие.  Пандидо-хамба лама хорошо знал китайский, монгольский и русский языки, несколько раз посещал Тибет, Непал и Индию. Он  произвёл очень сильное впечатление на самого Генерал-губернатора и стал  почётным гостем Иркутска в течение недели. Вскоре после этой встречи был издан специальный указ о свободном передвижении  самого пандидо-хамбы ламы не только по  Забайкальской области, но и по всей губернии вплоть до Тихого океана. Так же появляется указ о бесплатной пересылке служебной почты всех 32 дацанов Забайкалья. Были упорядочены земельные и другие отношения между дацанами  и местным населением.

Тесное сотрудничество церквей и дацанов, лояльное отношение лам к добровольному крещению бурят в православную веру, сделали своё доброе дело.

Жить стало безопаснее  во многих  отношениях. Перестали теряться  люди, перестали гореть церкви и дацаны, значительно уменьшились кровавые стычки между бурятскими родами и казаками. Многие служители дацанов были верными помощниками царской власти и казаков по внедрению реформ в разных вопросах экономической и политической жизни Забайкалья и в том числе Селенгинского округа. После 1880 года в Селенгинском  округе внедрялась новая судебная реформа. Без помощи дацанов и прогрессивных лам не было почти никакой возможности провести  это реформу в жизнь. И тут по призыву пандидо-хамбы ламы  Восточной Сибири   многие ламы вопреки ожиданиям стали на сторону проводимой реформы.  Ширетуй Хохюртаевского дацана Бундарига Дашипылов, как пишут в наградном листе: «Употреблял все меры, чтобы убедить народ не противиться введению новой реформы суда, во всех речах успокаивал собиравшихся в кучи людей и удерживал от смуты».  Ширетуй был награждён серебряной медалью в память царствования Императора Александра – 111 и тёмно-бронзовой  за дружественное отношение к казакам.  Такими же медалями были награждены ширетуй  Цолгинского дацана Найдан-Ширнинг Аюшев и штатные гылунь-ламы Бату-Мунку Цоктоев,  Санжи-Чойнзин Тагоров.  Но более всех и почётнее всех награждался председатель инородческого Волостного суда  джидинец буддийской веры Вандан Жамбалтаров. Он уже имел «три  шейные золотые медали на Владимирской, Аннинской и Станиславской лентах, две  нагрудных серебряных медали на Андреевской и Станиславской лентах,  одну  тёмно бронзовую на ленте Государственных цветов. В  день памяти свящённого коронования Императорского  Величества, награждён портретами  Их Величества и золотыми часами  с золотой цепочкой и с Государственным Гербом.

Примерно в это же время получили высшие царские награды Волостной старшина Бадма Дампилов его помощник Дондок Дампилов Они, как пишут в наградных, «Энергично и вполне добросовестно содействовали к введению реформы Управления и суда среди бурят Селенгинской степной думы  

и Торейской волости». Бадма Дампилов уже награждался двумя шейными серебряными медалями на Владимирской и Аннинской лентах, а так же тёмно-бронзовой. В последний раз был представлен к шейной золотой медали на Станиславской ленте. Такой же медалью был награждён его помощник Дондок Дампилов. В июне 1905 года Торейский волостной старшина, крестьянин и отставной унтер-офицер Никон  Тугаринов  был представлен к награде серебряной медали на Станиславской ленте «за добросовестное  исполнение своих обязанностей в трудное время недорода хлебов в Торейской волости». Торейский волостной писарь, старший отставной урядник Цаган-Усунской станицы Егор Перевалов за свои  трудовые и боевые подвиги уже имел несколько наград.  В частности он награждался серебряной   для ношения на шее медалью с надписью «За усердие» на Станиславской ленте, золотой нагрудной на Аннинской ленте, две серебряных нагрудных на Аннинской и Станиславской лентах и тёмно бронзовую на ленте Государственных цветов.

За участи в переписи населения был представлен к серебряной шейной медали на Аннинской ленте. Здесь хочется остановиться на одном важном моменте в связи  с  награждениями царскими наградами наших земляков.  Эти награды выпали на  очень трудный 1885 год. Весь Селенгинский округ, и особенно наша  родная  Торейская волость,  подверглись жесточайшей засухе. К тому же по всей Джидинской долине  случилось страшное градобитие. Об этой напасти даже сообщили самому Генерал-губернатору. Особенно от большого градобития пострадала станица Желтуринская. Град величиной более куриного яйца выбил весь хлеб, овощи, да это ещё полбеды. От него погибло много скота домашнего и дикого. Ущерб тогда составил  около 6300 золотых рублей.     

Как последствие засухи и градобития в волости случился страшный голод.

Но об этом трагическом событии в Джиде у нас будет отдельная глава, поскольку то время оставило  неизгладимый след в душах джидинцев, как русских, так и бурят.

             ДЖИДИНСКИЕ КУПЦЫ, НАЧАЛЬНИКИ И ПОПЕЧИТЕЛИ

 

Я сейчас назову  несколько известных купцов того далёкого времени, дам им определённую характеристику, основываясь на архивных документах.  Близкие или далёкие родственники  проживают сейчас в родном крае, можно только предполагать? Но то, что эта родственная связь имеется,   в этом у меня нет никакого сомнения. Прежде всего, эта схожесть подтверждается  географическими выкладками. Селенгинск, Кяхта, Джида – одно поле деятельности для тогдашних купцов  и начальников. И, если на то пошло, то в те далёкие годы  народу было не так уж много, а, следовательно, мало или совсем не встречались однофамильцы. Позже, конечно, разрослись ветви родословных, но основные корни ведь никуда не денешь. Вот документы, которые подтверждают купечество земляков – джидицев. К 1880 году закатилась слава Селенгинского купечества. По велению времени зажиточным купцам были перекрыты торговые пути из Китая и Монголии. И перекрыли эти пути деловые люди города Кяхты и Усть - Кяхты.  

Город Селенгинск начал хиреть, а купечество разъезжаться кто куда. Более богатые и состоятельные семьи, конечно, перебрались в Кяхту, иные скупили земли и леса в долинах Джиды, и занялись скотоводством или хлебопашеством. Но связи с купеческим обществом не теряли.  В 1883 году Кяхтинское купечество создаёт  «Общество взаимного вспоможения приказчиков в г. Троицкосавске и Слободе Кяхта». Приамурскому  Генерал-Губернатору (тогда им был С.М. Духовской) были направлены документы, в которых  разъяснялись задачи общества как такового. То есть купечество обязывалось помогать всем, кто попадал в беду  независимо от сословия. Возглавил общество потомственный дворянин, житель города Кяхты А.Д. Щапов.  Почётными членами стали купцы первой гильдии Михаил Онуфриевич Осокин, Иннокентий Дмитриевич Синицин, Василий Алексеевич Собенников, служащие мещане Александр Семёнович Вершинин, Иннокентий Матвеевич Волосатов, Адриан Борисович Капустин, Филипп Степанович Шергин. Георгий Михайлович Осокин, Пётр Михайлович Перевалов, Семён Павлович Бурлаков, Николай Александрович Игумнов. Как видите, все эти имена нам хорошо известны. Оно и не удивительно. Именно потомки этих купцов по тем или иным причинам очутились на Джидинской земле, создали свои «ветви» родственников. Добровольное общество «взаимного вспоможения» помогало обанкротившимся или ограбленным купцам, крестьянам и имело в то время  большое влияние на политическую и экономическую обстановку нашего края.  Сохранились документы, отчёты и выкладки о деятельности «общества». Его фонд помощи составлял  более 40 тысяч рублей серебром. Одно время его членам даже было поручено организовать встречу Приамурского генерал-губернатора С.М. Духовского, и военного генерал- губернатора Забайкальской области Е.О. Мациевского, которые приехали в Кяхту для встречи с Китайскими руководителями. «Его превосходительству Генерал-губернатору преподнесены хлеб-соль, казацкая чарка на сабле и дорогие подарки, общей стоимостью на 1000 рублей» - так пишется в отчёте «общества». Я неспроста назвал полностью имена и отчества его членов. В дальнейшем все эти купцы, мещане и просто служащие так или иначе свяжут свою судьбу с Джидинской землёй. Их потомки, конечно же, живут сейчас в сёлах Джиды  и едва ли помнят свих далёких и богатых родственников. А почему бы при случае не погордиться ими!? Ведь не даром же они своё время тратили, завоёвывая почёт и уважение, а так же купеческие гильдийские звания. После  революции 1917 года Кяхтинские купцы под угрозой раскулачивания свернули свою деятельность и разъехались кто куда, переживая гонения и репрессии. В основном они расселились по глухим деревням под охрану свободолюбивых казаков. А с наступлением советской власти  о своих купеческих званиях они постарались вовсе забыть и не распространяться. И всё равно, многие из них попали под жернова репрессий – были расстреляны или сосланы.    

В архивных документах встретился я ещё с одной известной в районе фамилией.  Это  основатель рода  Бутаковых - Андрей Игнатьевич Бутаков. Родом из читинской унтер-офицерской семьи, Андрей Игнатьевич трудом и старанием добился по тогдашним меркам высокого образования. В 1876 году приказом Генерал-губернатора  Восточной Сибири из младшего землемера города Красноярска был повышен и назначен  на должность окружного землемера  в город Селенгинск. А уже в 1881 году  указом Правительствующего Сената  произведён в Коллежские Ассесоры со старшинством. Андрей Игнатьевич был женат на дочери станичного казака, которую звали Мария Фёдоровна. У них было  четверо детей Николай, Александр, Юлия и Елизавета. Их сын Александр  Бутаков  впоследствии осядет  на Джидинской земле, получив земли  в урочищах  Малого Нарына. По всей вероятности он тоже женился на  дочери  казака, поскольку семья имела казачьи льготные наделы. А второй сын Николай  тоже  Коллежский Асессор, будет награждён двумя царскими орденами и станет Окружным исправником в городе Верхнеудинске. Этот город уже набирал свою столичную силу и был тогда вторым по экономическому и политическому  значению городом в Забайкалье. По характеру добрый и отзывчивый Андрей Игнатьевич весь отдавался своему любимому делу, не стремясь к наживе. В то время должность землемера была  очень высокой по своему значению. Он хорошо ориентировался в урочищах и многочисленных падях Джиды и  счтал её своей родиной.  А.И. Бутаков имел звание Надворного Советника с очень высоким по тогдашним меркам жалованием. С назначением  в Селенгинск землемером, ему выплачивалось жалование в год 700 рублей и 300 рублей столовых. Он уж имел орден Святой Анны (2 ст) и после был  представлен ещё к одному ордену, который назывался орденом Святого Станислава.  В 1848 году землемер А.И. Бутаков разработал проект Убукунского оросительного канала и возглавил его строительство. Помогал ему во всём землемер Коллежский Регистратор Михаил Михалович Казачихин из казачьего сословия селения Баян.  Впоследствии М.М. Казачихин тоже был представлен к царскому  ордену.  Этот канал для орошения пашен и лугов осёдлых бурят Убукунского уезда был построен за короткие  сроки. Он существует и до сего времени.

В 1870 году в городе Селенгинске  была открыта Русско-Монгольская школа для особо одарённых юношей казачьего сословия и знатных бурятских родов. Почётным блюстителем этой школы стал Сергей Михайлович Игумнов, награждённый царём за просветительскую деятельность среди бурятского населения орденом Святого Станислава 3-й степени.  Сергей Михайлович стал инициатором открытия  приходских школ в Торейской волости, то есть в Джиде. Так в 1881 году такая школа была открыта в станице Желтуринская. Первым попечителем её с 5 октября стал Николай Степанович Бороздин. В 1884 году открылась Цаган-Усунская приходская школа. Первым попечителем и директором этой школы стала героическая в то время женщина и, наверное, единственная на всю Восточную Сибирь, Александра Марковна Перевалова. Законоучителем школы был  священник Дмитрий Писарев. Это тот самый Дмитрий Писарев, который позднее стал миссионером Баян-Хосунской (Баянской) Николаевской церкви. В марте 1886 года Сергей Михайлович Игумнов приехал  в село Баян, чтобы открыть  церковно-приходскую двухклассную школу. Первой учительницей и попечительницей этой школы стала Анна Прокопьевна Лазарева. А.М.Перевалова и А.П.Лазарева окончили  училище благородных девиц в городе Иркутске. Обе они выходцы из  казацкого сословия и из Джидинской земли  обе они впоследствии стали революционерками.

 

 

                             ЭХ, ДОРОГА, ТРАКТ МОЙ ПОЧТОВЫЙ!

Правильно говорят, что всё начинается с дороги, какова дорога, такова и жизнь. В то далёкое время этому вопросу уделялось поистине  царское внимание.  В Иркутской губернии дорогами занимался сам Генерал – губернатор. Об этом говорят многие указы, приказы. Существовал даже особый закон о правилах дорожной эксплуатации. И отступление от этого закона строго каралось, как местными властями, так и на  уровне губернаторской службы. Главная  дорога

называлась почтовым трактом. В Джиде был один почтовый тракт, который в точности повторяет нынешнюю трассу  до Улан-Удэ. Назывался он Селенгинский почтовый тракт. Вдоль этого тракта расположились  почтовые станции. Главные станции имели казённых сменных лошадей, а второстепенные пользовались так называемыми обывательскими подводами, то есть крестьяне или казаки предоставляли для тогдашних пассажиров и груза  своих лошадей за определённую плату. Вдоль дороги стояли верстовые столбы с особой полосатой раскраской и одинакового размера. Эти столбы были собственностью губернии и охранялись отдельным пунктом закона «О почтовых трактах». Главными станциями н служили Торейская почтовая  с ямщиками казёнными лошадьми, сбруей и колёсным оборудованием. Руководил всей этой службой станционный староста, назначаемый окружным головой из Селенгинска. В своём распоряжении  староста имел конюха и так называемого самоварщика.  Станция  состояла из двух изб для  отдыха лиц казачьего  офицерского сословия и гражданских чинов и две юрты  для  буддистов и простых обывателей. Далее шли промежуточные станции «Булун-Ичётуй», «Боргой», «Билютай», «Селендума» и гавная  почтовая  станция в городе Селенгинске. Для безопасности передвижения  между станциями расстояние не должно было превышать 40 вёрст, плюс - минус 7 вёрст. Особо важные чины – старшие казачьи офицеры, окружные и губернские начальники, свящённослужители высоких рангов сопровождались казачьим караулом. Но почтовые грузы, какой бы важности и ценности они не представляли, не охранялись, а полностью доверялись почтовым служителям. Груз этот считался царской поклажей, и мало кто на него покушался. Только изредка случались казусы, и мы об одном из таких случаев расскажем, пользуясь архивными документами.  Больших вопросов по передвижению до города Селенгинска у джидинских пассажиров не возникало. Однако казаки  возмущались тем, что для доставки больных в лазареты и больницы  ямщики и смотрители, а так же хозяева обывательских лошадей требовали отдельную плату. По этому вопросу была отправлена челобитная от казаков станицы «Желтуринская». Они пишут: «Представляем на благоусмотрение и разрешения Вашего Высокопревосходительства жалобу  по вопросу о бесплатной  перевозке больных казачьего сословия из мест заболевания  в войсковые больницы на обывательских и казённых лошадях. Покорнейше подтверждаем, что войсковое население станицы наравне с гражданским, участвует в платеже сборов на губернские и земские повинности    и за счёт этих сборов содержатся обывательские и казённые лошади. За всех казаков и за атамана руку приложил зауряд-сотник Сухарев». И  на этот запрос вот как отвечает Гнерал-губернатор:  « За силою 15 пункта законокондиции на содержание обывательских лошадей пункты контрактов, заключённых с содержателями обывательских лошадей признаёт возможность дополнить следующим условием – давать подводы без платежа прогонов под своз больных казачьего сословия, а равно и гражданских, отправляемых в войсковые лечебные заведения  и обратно. Предписываю окружным полицейским Управлениям и, кроме того, подведомственным учреждениям земская и станичная внести распоряжения о том, чтобы  больных, как казачьего  сословия, так и гражданских из тех пунктов, где нет обывательских станций были бы перевозимы на между дворовых лошадях  без платы, сообщить о сём  Высокому хозяйственному правлению Забайкальского казачьего войска». 

На  это губернаторское послание в Желтуру приходит послание из Окружного штаба: « Имею честь уведомить, что милостью Государственного Совета объявляется в приказ по военному ведомству 1877 года номер 3 для перевозки больных низких воинских чинов из мест расположения рот, эскадронов, батарей и команд в ближайшие лазареты и больницы положено требовать обывательских лошадей, если расстояние до ближайших лечебных заведений от команд  более 7 вёрст». Конечно, судить трудно с нынешних времён о тех проблемах, которые возникали у наших предков. Хорошо ли плохо ли им было в тот период!? Но по документам прослеживается относительный порядок в хозяйствовании, какая-никакая, а присутствует забота о людях всех сословий и звания. Кроме того, земское начальство строго следило за выполнением всех приказов Генерал-губернатора и Наказного атамана казачьих войск. Собственно, решением  хозяйственных гражданских вопросов  по всему Селенгинскому округу занимались только казаки, будь то охрана границ, обработка земли, содержание скота, заготовка дров и леса на строительство и так далее. Всё это исходило от казачьих станиц, от атаманов и их помощников.

Почти в каждом  селе Селенгинского округа стояли казаки. Они были приписаны к тем или иным войсковым подразделениям и выполняли только свою работу. Например, Булун-Ичётуйские (нынешний Нижний Ичётуй) казаки  служили на пропускном пункте. Перед въездом в село был оборудован шлагбаум, который закрывался на замок. Скорее всего,  Булун-Ичётуй служил таможней, поскольку  чёткой границы с Монголией, начиная от Цакира и выше, пока не было. Поэтому монголы, буряты  и китайцы  пользовались им как пропускным пунктом. Село Булун-Ичётуй разрослось вдоль тракта  более чем на две версты и стало к тому времени станицей со своим атаманом по фамилии  Шишмарёв. (Имя установить не удалось). Вокруг Булун Ичётуя сразу же образовалось несколько деревень, как ниже по течению Ичётуйки, так и выше, в которых жили русские поселенцы и осёдлые  скотоводы из бурят и монголов. Шлагбаум существовал  вплоть до 1945 года из-за того, что  в Закаменске  открылись секретные вольфрамо-молибденовые рудники и попасть в Закаменск можно было только по пропуску. Чисто казачьими поселениями вдоль тракта , не относящимися к пограничным, были  Малый Нарын,  Ичётуй, Ключи, Боргой, Селендума, Средний Убукун, Тохой, Сульфат,  Ганзурино В них стояли казачьи войсковые части во главе с  зауряд-сотником. Вернее, не стояли, а находились, жили и трудились, но при этом выполняли свою военную роль. Бурятскими казачьими поселениями были  Боргой, Селендума, Тохой, Сульфат.  В этих сёлах казаки  были только бурятской национальности и приписаны они были к  Пятому Забайкальскому казачьему полку. В их обязанности входило сохранение внутреннего порядка, тушение лесных пожаров, оформление документов, сопровождение высоких чинов, особо опасных преступников и политических ссыльных в  места их поселения.       

Русские и бурятские казаки были тесно связаны друг с другом не только по службе, но и родственными узами. В то время для русских казаков считалось престижным иметь родню в бурятских казачьих сёлах и, наоборот, в русских сёлах имелись смешанные семьи. Это придавало особый колорит в взаимоотношениях, в развитии бурятской и русской культуры в том далёком историческом времени. Бывало даже так, что  чисто бурятскими казаками командовал  русский казачий атаман, а в русских станицах нередко старшими офицерами становились буряты. Так, например,  в селе Тохой, что за Селенгинском, стояли казаки   5 сотни 5 казачьего полка, состоящие только из бурятской национальности. А командовал ими  русский офицер  Сергей Игумнов. Хочется  рассказать об одном случае из жизни казаков этой станицы, о том, как казаки буряты отстояли свою честь и достоинство перед лицом Генерал-губернатора.  В то время Иркутские промышленники интенсивно закупали скот в Дждинском долине и в соседней Монголии. Ежегодно в определённые сезоны через Селенгинский округ  прогонялись до  2 тысяч голов  крупного рогатого  скота и овец. Казаки обеспечивали  абсолютный порядок в покупке этого скота, сопровождения его  по своим  землям и обеспечения сохранности и  пастьбы на определённых местах во время перегона.

Но в 1883 году скотогоны,  иркутские мещане  братья  Иван и Александр Печерские неожиданно написали жалобу на имя Генерал-губернатора: «Более 40 лет, как отцы наши, а затем и мы, закупаем скот у богатых бурятских родов  Джидинской долины и в Монголии для снабжения мясопродуктами Иркутские войска, госпитали и так далее. Чего греха таить, не имели мы стычек с местными казаками и населением. Наоборот, в помощи нам они были безотказны и во всём ласковы. Но в 1883 году, когда мы закупили около тысячи голов крупного скота и 300 мелкого и гнали  их к месту забойки в селение Уточкино,  казаки бурятской национальности селения Тохой  Доржи Соктоев,  Очир Соктоев, Доржи Батуев, Радна Батуев, Сокто Балсанов, Доржи Шагдуров , Доржи Очиров  Цыбик Лойдуев, Данза Балданов,  Мунку Ринчинов, Цыбикжап Банзаракцаев нас остановили и отобрали 30 самых лучших баранов и 3 быка. Действовали они, как они объяснили, по приказу своего сотника Хайнуева. Нам же дали расписку о том, что за пастьбу скота на их дачах в течение двух суток им положена  оплата».
Генерал-губернатор быстро отреагировал на эту жалобу и приказал  наказному атаману   Генерал-майору Духовскому немедленно же расследовать это дело, поскольку вопрос из простых экономических стычек превращался в политический, ввиду раздувания межнациональной розни. Расследование показало, что братья Печерские не имели с собой прогонных денег. Вопреки всем правилам перегона скота, задержали стадо на лугах Тохойских казаков и пасли его в течение трёх суток. Поэтому казаки потребовали с них оплату за подножный корм. Поскольку братья отказались платить, казаки по указанию своего сотника Хайнуева  взяли с них плату живым товаром, при этом добросовестно выдав свою расписку. Забайкальский Наказной атаман полностью  встал на сторону казаков из Тохоя, и к тому же, издал указ, в котором говорилось: «Первое Войсковое хозяйственное управление Забайкальского казачьего войска предписало. Казаки 5 сотни 5 полка станицы Тохой, имеют право взимать за пастьбу прогоняемого скота на их дачах особую плату - по 10 копеек с большой и по 7 копеек с малой головы. Считать, что братья Печерские нарушили существующий товарищеский договор о прогоне скота через их дачи и посему жаловались Генерал-губернатору необоснованно». Вот такой случай, который говорит о том, как жили наши русские и бурятские казаки в том далёком прошлом.   

 

                             СВЯЩЕННАЯ СТРЕЛА ЧОЙНХОРА

Ещё в детстве я слышал от взрослых легенду о священной бурятской стреле, которая оживала в руках ламы и исполняла  его пожелания. В свою очередь те взрослые слышали эту легенду от  своих взрослых. Таким образом, правда это было или вымысел, невозможно отличить за древностью лет. Но в память всё же врезалась необыкновенная, почти сказочная  власть стрелы.  Стрелу эту использовали для розыска воров, убийц, сбежавших политических ссыльных, и даже для лечения трудноизлечимых болезней.  Говорили, что особенно хорошо и безошибочно стрела разыскивала  потерявшийся скот, и заблудившихся в лесу людей. Конечно, легенда есть легенда, и по мере разговора о ней, всяких домыслов, восхвалений и таинственности было полным полно. Говорили, что эта стрела была сделана из ветвей того дерева, под которым сидел  Будда после длительных своих скитаний и размышлял о бренностях жизни на Земле. Стрела была так высушена и так выделана, что почти не имела собственного веса. И только посеребренный наконечник  клонил её книзу. Ниточка, сплетенная из паутины какого-то особого паука, придерживала стрелу, когда она оживала. Владельцем священной стрелы были потомки старинного бурятского рода  Алагуев, и называлась она «Стрела Чойнхора», по крайней мере, по дошедшим до нас слухам. Чойнхор  жил  в кочевом стойбище и числился нештатным ламой. Говорят, что все джидинцы обращались к нему со своей бедой.  Украли ли что-нибудь, убили  ли  кого-нибудь, потерялись ли дети – все бегут к Чойнхору. Лама привязывал к мизинцу стрелу,  произносил заклинания, и стрела оживала. Она выпрямлялась горизонтально и тянула хозяина за ниточку, указывая верный путь к  розыску.  Слава о бурятской стреле распространилась по всему Селенгинскому округу и даже за его пределами.

В чудодейственные свойства стрелы  верили без оглядки не только простые люди, обыватели, скотоводы, но и высшие тогдашние чины и сами полицейские. Наверно потому и Чойнхор со своей стрелой очутился в городе Селенгинске и богато жил  в отдельном особняке. Прошло время, и эта легенда покрылась тёмным мраком, одним словом, забылась. Но вот, просматривая архивные материалы Государственного архива Иркутской области, я вдруг наткнулся на одно дело с пометкой «ОЦ», что означало «особо ценный». И материал как раз был  по поводу этой стрелы.  Тот час же в памяти сплыла эта таинственная легенда. И оказалось, что бурятская стрела действительно существовала. Описание о ней  случилось в связи с одним скандалом в городе Сленгинске.

И вот как дело было. У Селенгинского Окружного начальника Михайлова случился казус. Вечером  22 июля 1889 года к нему на квартиру залезли воры и похитили серебро, золото и драгоценные вещи. Утром 24 июля Михайлов обратился в полицию. Начальник полиции повелел секретарю полицейского управления Зырянову разыскать ламу Чойнхора, священной стрелой которого полиция пользовалась не единожды. В это время лама как раз находился в городе и вскоре был доставлен к дому Михайлова. Далее я хочу изложить события  языком протокола, поскольку  действия полиции и Чойнхора попали под надзор Приамрского Генерал-губернатора, который получил жалобу от жительницы города и повелел провести  тщательно следствие и строго наказать виновных лиц полицейского управления: «Господину Забайкальскому  Областному Прокурору. Имею честь донести  Вашему Высокородию о произведённом  без достаточного уважения и причин обыске в доме Селенгинской обывательницы Филатовой с разрешения и непосредственном участии полиции. Вечером 22 июня у Сленгинского Окружного начальника Михайлова через открытое окно были похищены принадлежащие Михайлову разные золотые и серебряные вещи. На следующий день пропавшие вещи разыскивались полицией при помощи так называемой  «бурятской стрелы». Розыск проходил следующим образом. Призванный бурятский лама привязал к своему пальцу стрелу за нить и начал  произносить заклинания. Движимая на ниточке стрела зашевелилась и указала путь, куда двигаться. А двигаться она указала вдоль улицы   города, а затем и за сам город, увлекая за собой всю любопытствующую толпу и полицейских, как рядовых, так и  высших чинов. За городом толпа следовала за стрелой по почтовому тракту версты четыре. Затем стрела  застыла  недвижно и повисла  на ниточке. И лама сказал, что надо ждать. Высокое полицейское начальство разъехалось по домам, а младшие чины остались при стреле в безлюдной местности. Всю ночь лама Чойнхор читал молитвы. Утром стрела ожила и указала  путь обратно в город. Толпа ринулась за ламой и подошла к дому обывательницы Филатовой. Находившийся при стреле секретарь полицейского управления  Зырянов раздумывал – делать ли в доме Филатовой обыск. Он послал, присутствующего в толпе журналиста Николаева к Окружному начальнику Михайлову, чтобы испросить разрешение на обыск. Господин Михайлов сказал, что ему всё равно, что бы полиция ни делала, лишь бы нашла украденные вещи. Эти его слова и передал Николаев Зырянову.  Полицейский секретарь счёл их как согласие и  обыск начался, хотя обывательница Филатова сильно  возмущалась. В амбаре перелопатили всё зерно, перекопали все грядки и даже изломали ковриги хлеба, приготовленные для продажи. Таким образом, были нарушены права Филатовой без достаточного на то основания. К сему покорнейше заявляю, что за оскорбление личности обывательницы  Филатовой,  некоторые чины полицейского управления сняты  с  должности, иные получили строгие выговора. Сия стрела изъята из рук ламы Чойнхорова, а сам он,  дабы не смущая народ своими выдумками, сослан далее от города Селенгинска. Копия моего расследования выслана в адрес Его  Превосходительства Приамурского Генерал-губернатора.  К сему (подпись неразборчива). Таким образом, данный архивный документ подтверждает, что «бурятская стрела» вовсе не легенда, а в действительно существовала. И, если её услугами пользовались полицейские, казаки  и гражданские начальники, то известность её была очень широкой и оставила памятный след в душах многих людей того времени. «Прокол», какой случился в данной ситуации, видимо был случайным. Судя по корреспонденциям того самого журналиста Николаева, который после провёл своё личное расследование, «показания» стрелы Чойнхора, как он выражался, «были божественно достоверными».  Ведь продолжение той истории было, вот каким. Грабителя, обокравшего  Окружного начальника Михайлова, нашли в городе Троицкосавске на седьмой день после кражи.

Им оказался житель  Троицкосавска некто Анчиков. Он уже успел распродать некоторые вещи, но их нашли и вернули хозяину. А окончание этой истории узнаётся уже из других источников архива. И  самое  интересное было вот в чём.  Оказывается, этот грабитель  

Комментарии

В статье "Джидинские купцы и попечители" упоминаеца о моем прадеде Адриане Борисовиче Капустином. Его отец Борис Дормидонтович Капустин работал в Китае в Калгане в чайной фирме. Спасибо за статью, все очень интересно. Живут ли на Джидинской земле Капустины?

Валентина
09.02.2014, 20:01

Я внучка купца 1 г. Собенникова Василия Алексеевича. Собираюсь издать книгу о моем сибирском родстве - имею много материалов от предков. Была в Кяхте дважды. В 2011 издали с мужем книгу о его родстве "Потомки о предках князей Куракиных". Сайт kourakin.ru

Собенникова Инна
18.07.2014, 14:36

Добрый день! Спасибо за статью. Александра Марковна Перевалова моя прапрабабушка. Можете ли вы подсказать, где брали информацию о ней?Буду вам очень благодарна.Заранее спасибо!

Светлана
05.04.2017, 19:46

Напишите пожалуйста,где читать продолжение? Очень интересная статья.Нас интересует всё, что печатается о Джиде и людях. Благодарим за работу весь персонал редакции и людей, ведущий исторический поиск.

Ольга
27.12.2018, 16:32

Все есть на сайте. Либо свяжитесь с редакцией по электронной почте.
Спасибо за интерес к нашей родине!

28.12.2018, 05:01

В статье упоминается о моем прапрадедушке Игумнове Сергее. У меня даже есть его фото хотелось бы больше информации о нем если можно с уважением Николай Толстихин Мой E-mail: nik-tolstikhin@yandex.ru

Толстихин Николай Александрович
28.08.2019, 21:52

В редакции имеется только опубликованная, авторская информация.

12.09.2019, 06:06
Оставить комментарий