Этот день мы приближали как могли…

Более четверти века назад отгремели жестокие бои, в дыму которых по­крылось неувядаемой славой величие боевого русского оружия. Здесь рожда­лось бессмертие солдат, отдавших свои жизни во имя человеческого счастья. Здесь простые парни, ушедшие на поле брани безусыми юнцами, прожженные огнем дымовых пожарищ, прошли испытания верности Родины, своих идеа­лов, бесстрашия и гуманности. Не всем было суждено вернуться в свои родные места. Они пали смертью героев, истекая кровью, смотрели открыто смерти в глаза. И смерть нашим сынам была не страшна. Они принимали ее сознательно и, если нужно было, даже добровольно. Нелегко вспоминать, а еще тяжелее пи­сать, о том ратном пути, каждый шаг которого связан с материнским горем. Плакали горько, навзрыд и тихо­тихо в одиночку, и собравшись вместе. Но в каждой капле слезинки просвечивалась вера в победу. Верили все. Все от ма­ла до велика знали: придет час расплаты...

В алтаре победы над коварным врагом записано и 800 мото­боевых часов гвардии старшины механика­водителя второго класса Шестакова Константина Григорьевича. Много это или мало, сказать трудно.

Это более 33 полных суток жизни в громах разрывов, артиллерийского шквала, минометного огня. Это миллиарды осколков и смертоносных пуль. В перево­де на восьмичасовой рабочий день ­ это сто дней борьбы жизни со смертью, тысячи последних вздохов друзей, умирающих от кровавых ран. Это путь от Сталинграда к Курской дуге, Корсунь­Шевченковскому котлу, Варшаве, Бер­лину, Праге. Это форсирование Днепра и Одера...

В сентябре 1942г. вновь сформированный эшелон отошел со ст.Улан­Удэ. 18­летний Костя простился с родными. По особому распоряжению курсанты направлялись на фронт. «Доучиваться будем в боях! ­ заявил политрук. ­ Впе­реди Сталинград!» Костя не отходил от окна. Многоводная Селенга бурно ка­тила свои воды, словно помогая набрать скорость паровозу. Голубой Байкал зло лизал скальные гранитные берега. Седое море пенилось. Над его синевой повисли тучи. Золотая осень сползала с курчавых гольцов в долины. Простившись с последней тунелью, Костя прилег...

Над Волгой ярко светило солнце. Тысячи фонтанов поднимались к верху. В воздухе «Юнкерсы». Повсюду окопы. Повсюду солдаты, танки, пушки. Бес­конечный гул, лязг гусениц. Глаза налиты кровью. В них нет страха. Т­34 ведут стрельбу прямой наводкой. Улицы в дыму. «Поначалу, – вспоминает Констан­тин Григорьевич, – казалось, что под ногами кипит земля. От каждого разрыва вздрагиваешь. Потом как­то свыклись. Вроде бы, так и надо. Ползаешь под тан­ком, пули свистят. Разрывы. А ты делаешь свое дело. Снова в люк. Хотя мы и медленно отползали назад, но чувствовалось, что отползание – это подавление врага. Уже настолько привыкли к канонаде, что когда наступали минуты крат­ковременной тишины, становилось как­то неловко. Вроде бы даже страшнова­то».

На третьей по счету 34 Константин Григорьевич закончил в составе 24 гвардейской танковой Зимовниковской бригады битву под Сталинградом . «Это был один из самых счастливых дней, – продолжал гвардии старшина. ­ Мы, как ребятишки, от радости кувыркались в снегу. Обнимались. И снова шли в бой».

... 1 мая 1945 года. До рейхстага 18­20 километров. На груди у механика ­­водителя 3 медали: «За отвагу», Орден Красной Звезды, орден Славы, медали за взятие и освобождение городов... Но не  до праздника солдату. Чем ближе к ло­гову врага, тем сопротивление врага яростнее. В этот день враг предпринял массированную контратаку на широком фронте. Фрицы идут сплошной сте­ной. Они все как один пьяны для храбрости. Нелегко приходилось нашим пе­редовым частям... В одном из апрельских номеров фронтовой газеты II Бело­русского фронта среди «героев боев» уже несколько раз называлось имя скромного гвардии старшины. В предпраздничном номере сообщалось о на­граждении его вторым орденом Славы. «В этот день мы несколько раз ходи­ли в атаку, –  расчесывая редкие седые волосы, вспоминал Константин Григорь­евич. – Усталость валит с ног. Командир взвода старший лейтенант Скворцов громко смеется: «Что, сталинградцы, притихли? Порох в поро­ховницах отсырел? К вечеру будем там! И конец!» Не успел договорить командир свою мысль, как послышалась команда «По танкам!».

–  Знали мы, солдаты, что рейхстаг рядом, – задумавшись, продолжал Шеста­ков.­ Чего греха таить, после каждого боя не досчитываешься многих славных боевых товарищей. Нас, сталинградцев, и то уже оставалось только двое: Скворцов и я... А вроде бы много. Обнялись мы с командиром крепко­крепко как братья. Понимали же:  не нам тянуться в хвосте, не нам отступать. Враг бьет прямой наводкой...

– Вперед! – крикнул отважный командир. И десятки танков, как молнии, устре­мились на цели. Уже горит один танк, слева второй, третий... ­ Вперед! Вперед! Огонь! ­ и в уме, и в сердце...

– Не досчитались мы тогда многих. Потерял навеки я и своего командира, ­ тя­жело вздыхая, закончил Константин Григорьевич. ­ Ох, и командир был. Ве­сельчак. Песенник. Грамотный. Выход находил из любого положения. Помню,  под Курском он еще самолично испробовал бронь «Пантеры». Когда она заго­релась, он крикнул: «Братцы, да ведь это же осина! Ха­ха! Моя Т­34 прочнее, други...». Парень был что надо...

­ Не привыкли мы задерживаться на одном месте. Уже нет­нет и вспоминаешь родные края. Приеду,  думаю, возьму снасти и на Байкал...

... Уже 2 мая гвардейская бригада шла на Прагу. Уж об этом мы и не предполагали. Думали, Берлин и конец. Всему конец! Победа! Командиры оза­бочены. Но приказ есть приказ! Надо выполнять! ...

– Последний раз я сделал выстрел 7 мая. ­ Это было за 2 дня до дня Победы. Стрелять можно было еще,  сколько хочешь, да не было целей... Только тогда я почувствовал себя настоящим солдатом. Подумать только, более 100 атак. Ты­сячи целей. И вдруг точка. Все. Вроде бы, жизнь замерла. Как­то неловко. Не­ожиданно. Вроде бы, остановились на пол­дороге. Я­то думал, что все будет как по­другому. Делаю последний выстрел. Спокойно вылажу из танка. Кри­чим «Ура!» Разворачиваем машины... И полный домой...

И все­таки дождался гвардии старшина этого дня... Прощаясь, генерал спросил: «Ну, гвардеец, чем думаешь заняться дома?» ­ Этот вопрос оказался настоль­ко неожиданным, что гвардии старшина смутился. «Что растерялся, герой? Где же твоя боевая слава?» ­ хлопая по широким плечам отважного танкиста, продолжил генерал. «Хватит, повоевали! Теперь время свои раны лечить! Жизнь надо строить новую. Еще лучшую, чем была. А эта задача нелегкая...». «Я, товарищ генерал,– успокоился танкист, – по земельному делу. По строи­тельству».

– Очень хорошо, товарищ Шестаков, строить придется много. Ох, как много. Строить фундаментально. Понял?

– Понял, товарищ генерал, – повторил гвардии старший старшина. Стро­ить много, строить фундаментально...

... И вот прошло более 25 лет, как буровой мастер Константин Григорье­вич бороздит просторы солнечного Забайкалья. Сейчас в его руках рычаги не Т­34, а буровой установки ­ УГБ­50­А. Если смотреть на эту установку издали, то она очень походит на грозное ракетное оружие. Только это оружие сугубо мирное. Оно не стреляет. Оно бурит землю. Бурит до нужной глубины. При помощи этого оружия изыскатели исследуют инженерно­геологические усло­вия строительных площадок. Кажется, простое дело: пробурил, отобрал про­бы ... Но за этим кроется благополучие, долговечность возводимых объектов, радость людей, их счастье, тепло, уют и культура... Проведешь изыскания на низком техническом уровне, недоберешь образцов – упадет дом, нарушится его цельность. Это, значит, лишние хлопоты, дополнительные деньги... Нет, пожа­луй, в Бурятии рабочего поселка, села, производственной базы, промплощадки, где бы ни был Константин Григорьевич.  Маршруты его самые различные: в од­ном месте клуб, школа, жилой комплекс, в другом – планировка, МТФ, котель­ная, трасса ЛЭП... Трудно сосчитать, сколько он прошел по долинам и хребтам Забайкалья. Но если в среднем взять 50 объектов в год, то за 25 лет  Константин Григорьевич обследовал 1250 строительных площадок. Это очень ощутимый трудовой вклад в инженерно­строительное дело республики. Не проведя изысканий, строить нельзя, так как строим мы фундаментально, на многие­многие годы. Строим красиво, добротно. В эти дни он вернулся из Барryзинского района. На улице весна. Но в дороге и снег, и ветер, и мороз. Буровой агрегат всегда в боевой готовности. Он тоже требует большого вни­мания. Забурись неправильно ­ не извлечешь агрегат или порвешь его. Поставь машину не точно ­ опрокинешься.

Бывали случаи. Ложились машины. Здесь­­то и помогал опыт танкиста, выдержка, хладнокровие, знание дела. Не зря грудь бурового мастера Бурятского отделения Восточнo ­Сибирского треста инженерно­строительных изысканий украшает медаль «За доблестный труд» в ознаменование 100­летия со дня рождения В.И.Ленина.

Портрет Шестакова Константина Григорьевича, бывшего фронтовика гвардии старшины, как  лучшего бурового мастера –  на Доске трудовой славы в самом тресте, в г. Иркут­ске. – Отрадно осознавать, – заключил бывший воин, – что плоды своего труда, пусть они и мало заметны, видишь почти на каждом шагу. Но ужасы войны не изгладимы. Я старый солдат, но я, как и все мы, советские люди, против войны. Кто­кто, но мы­то знаем ее кровожадное горло... И если уж понадобится – гвардия не подведет!

Кибанов Геннадий Афанасьевич,  геолог.

ХХХ

Эта статья о моем   дяде,  уроженце  с. Тынгырык, была опубликована в газете «Правда  Бурятии» к  25­летию Великой Победы.  С тех пор прошло более полувека.  Да и   дяди, Константина Григорьевича,  давно уже нет, он умер в  1970 году. Но в памяти  всех тех, кто знал его, он остался замечательным человеком, кристальной чистоты души и горячего сердца.  Мы, будучи босоногими мальчишками, не особо интересовались рассказами о войне, да и наши отцы и деды не любили вспоминать лихие  годы, фронтовые дороги, по которым лилась кровь русского народа. Они, наши дорогие фронтовики,  умалчивая обо  всех ужасах войны, хотели, чтоб наше детство было безоблачным, чтобы мы, их дети и внуки, никогда не почувствовали нечеловеческих испытаний, которые им пришлось пережить.

9 мая,  День Великой Победы, для  всех россиян – самый большой и грустный праздник. Мы склоняем головы перед памятью наших дорогих сердцу фронтовиков. Из  нашей семьи  ушли на фронт во время Великой Отечественной  мой дед Григорий Георгиевич  (1887 – 1961), отец Георгий  Григорьевич (1917 – 1962), два брата отца:  Константин Григорьевич (1921 – 1970) и Гаврииил Григорьевич (1924 – 1944). Всем им светлая память!  Это были героические люди, мужественные   и отважные  защитники Родины,  не знавшие страха перед смертью. Мы гордимся ими и свято чтим память в наших сердцах. Как жаль, что им не удалось  пожить еще хоть немного в  благодатное время!  Но их имена будут жить,  пока живы мы, наши дети и внуки. Их имена будут  увековечены для будущего поколения.

А сегодня, в светлый праздник  Великой Победы, мне от души хочется поздравить наших дорогих ветеранов, тружеников тыла. Крепкого  Вам здоровья,  живите еще долго­долго на радость своим родным!   

Валерий Шестаков,

с. Петропавловка.